что будет жаловаться лично императору, поскольку такое обращение с главой крупного клана недопустимо. Пришлось через усиливающее заклинание во всеуслышание предложить свою помощь. А именно: активировать ловушки, превращающие людей в химер. Императорской гвардии работы меньше — никого уже не надо никуда везти, всегда можно сказать, что произошел прорыв совместной группы баженовских и сысоевских магов аккурат до ловушек, а что из них вышло было успешно ликвидировано.
Мое предложение оценили только гвардейцы радостными улыбками, остальные начали ломиться в фургончики, словно опасались, что если не влезут, их таки отправят проверять работу ловушек. Но Сысоев все-таки высунулся, погрозил кулаком в сторону поместья и проорал:
— Я тебе это припомню, щенок!
— Оскорбление главы клана, — меланхолично заметил император, которого Тимофей все-таки заставил лечь, но который тем не менее с интересом наблюдал за моей трансляцией приезда Императорской гвардии. — Дополнительный штраф. Впрочем, ему и без того хорошо прилетит. Вопрос, останется ли клан Сысоевых в принципе? Во многом будет от тебя зависеть.
— От меня? — я удивился и сбросил транслирующее заклинание. Все равно там машины двигались уже на выезд. Остались только гвардейцы, которых Ефремов отправил в охрану императора и которые стояли у ворот, ожидая, что их впустят. — Каким образом, Ваше Императорское Величество?
— Насколько серьезные обвинения выдвинешь. У тебя же были уже какие-то неприятности с Сысоевыми?
— Были, — согласился я, не видя причин отпираться: если император знает, что проблемы были, он знает и какие. Или легко может узнать. — На дне рождения Мальцевой младший Сысоев устроил веселье.
— Они двигают другую версию. Соперничество из-за девушки.
Соперничать с кем-то из-за Мальцевой я не собирался. Напротив, искренне надеялся, что она пропадет из моей жизни насовсем.
— Наверняка есть записи, противоречащие этой версии, Ваше Императорское Величество, — заметил я. — Мне нужно провести вашу охрану, прошу меня извинить.
Император кивком дал понять, что я могу идти, и я поторопился впустить ефремовских подчиненных. Нехорошо заставлять их торчать перед воротами больше необходимого. Бежать я не стал, ибо несолидно главе клана выглядеть мальчиком на побегушках, но шел довольно быстро.
К моему приходу фургончиков с арестантами и след простыл. Зато приехал перепуганный трясущийся как осиновый лист Баженов. Об эпичной битве его подчиненных с моей оградой напоминала только повышенная утоптанность снега. Но так как снега у ограды пока было не слишком много, в глаза она не бросалась. Тем не менее Баженов бегал у ворот под неодобрительными взглядами гвардейцев и заламывал руки, словно опереточная дива.
— Ярослав Кириллович, ни сном ни духом! — завопил он, как только я появился в зоне его видимости. — Подлец Склянкин подставил, чтоб ему пусто было. Я бы никогда не дал такого приказа, поверьте мне.
— Штурм чужой собственности без прямого приказа главы клана? — усомнился один из гвардейцев.
Я подошел, поздоровался и открыл ворота, пропуская их внутрь. Баженова я приглашать не стал. Мне даже лестно не было, что он меня по имени-отчеству величал, потому что было это не из уважения, а из страха.
— Я ему прямой приказ дал: не штурмовать, а ожидать выхода Постникова, — Баженов махнул рукой. — Черт бы его побрал! Все проблемы от него! Не мог нормально сдохнуть, еще и меня подставил.
— Вас подставил Склянкин, — напомнил я.
— Так я про него и говорю, — нелогично заявил Баженов. — Сдох бы, тварь, не было бы таких проблем. Моя супруга тоже так считает, зла она на него до невозможности.
— Он же ей брат?
— С такими родственниками и врагов не нужно. Он такой ущерб клану нанес, что несколько лет придется восстанавливать. Ярослав Кириллович, — заискивающе сказал Баженов, — вы уж не держите на нас зла. Ни при чем мы. Это все дегенерат Склянкин, чтобы его за ногу и по буеракам. Устроил нам веселую жизнь. Мы сами пострадали, уверяю вас, да еще как.
— Следствие разберется, — буркнул один из гвардейцев, — пострадали или науськивали.
Баженов вообще сбледнул с лица и уставился на меня с видом побитой за просто так собаки.
— Ярослав Кириллович, я дал четкие указания. Не нападать. Ждать, чтобы Постников вышел. Я не имею отношения к устроенному Склянкиным. Поверьте мне, — заистерил он.
— Да верю я вам, верю, — уже с раздражением ответил я, потому что разговор был пустой, ворота мне нужно было закрывать, а обрывать разговор с главой клана было невежливо. — А сейчас прошу меня извинить, у меня много дел.
— Значит, ваши договоренности с Викторией Михайловной в силе? — с надеждой спросил он.
— Разумеется. Она точно не имеет к этому отношения.
Баженов шумно выдохнул.
— Спасибо вам, Ярослав Кириллович. Со своей стороны хочу сказать, что я снимаю все претензии к Постниковым. Вообще все, глаза бы мои их не видели.
— Благодарю вас, Сергей Львович, — наклонил я голову. — Вы мне сразу показались разумным и вежливым человеком.
Лесть — дело такое, ничего не стоит, а человеку приятно. Вон прямо на глазах начал успокаиваться. Чувствуется, жену боится больше, чем разборок с Императорской гвардией.
— И вы мне, Ярослав Кириллович, показались на редкость рассудительным для своего возраста, — расцвел Баженов. — Я к вам симпатией проникся с первого же взгляда. Редко когда сейчас глава клана настолько соответствует своему месту. Будем рады, если вы заедете к нам, когда с этим недоразумением все прояснится.
— Благодарю вас, Сергей Львович. Но сейчас увы, у меня совсем нет времени, прошу меня простить и понять.
Я наконец закрыл ворота и перестал беспокоиться о целостности защиты. Конечно, Баженов угрозы не представлял, но и кроме него хватало жаждущих до меня добраться.
В особняке я скинул приведенных гвардейцев на Постникова, чтобы тот помог им устроиться, а заодно сообщил, что у Баженовых к нему никаких претензий больше нет, после чего отправился в гостиную, которая стараниями Тимофея теперь больше напоминала больничную палату.
— Ваша охрана прибыла, Ваше Императорское Величество, — отрапортовал я. — И в связи с этим у меня вопрос, могу ли я как-то от них дистанцироваться.
— Что ты имеешь в виду? — явственно удивился император.
— Полковник Ефремов сказал, что готов приказ о зачислении меня к ним, но у меня и без того огромное количество обязанностей, — пояснил я. — Если еще на меня повесят штатную артефакторику, я ж вообще загнусь.
